Одри Хепберн: элегантность и стиль XX века
Уже довольно долго имя Одри Хепберн связано с прославленной часовой фирмой Longines. Образ любимой актрисы нескольких поколений кинозрителей украшает рекламу роскошных моделей часов, объединенных общим лозунгом Elegance is an attitude («Элегантность как жизненная позиция»). Безупречная элегантность была «визитной карточкой» самой Одри, навсегда сохранившей чистоту и обаяние юной принцессы из «Римских каникул».
--------------------------------------------------------------------------------
У героини «Римских каникул» были особые отношения со временем. Она обладала редким даром превращать минуты в дни и месяцы, а годы – в секунды. Но время не всегда было к ней благосклонно…
Юность принцессы
Впервые она заметила, что время может идти совсем по-разному, еще в детстве. Когда ссорились ее родители – высокородная баронесса Элла ван Хеемстра, состоявшая в родстве с голландской королевской семьей, и темпераментный англо-ирландец Джозеф Виктор Энтони Хепберн-Растон, – малышке Одри казалось, что минуты тянутся бесконечно. Папа и мама обожали друг друга, но почему-то никак не могли жить в мире. Их поспешный брак, заключенный во время путешествия по жаркой Индонезии, оказался нежизнеспособным в размеренно-степенной атмосфере бельгийской столицы. Когда отец в сердцах хлопал дверью и уходил из дома, а мать запиралась в спальне, Одри и два ее сводных брата (сыновья баронессы от первого брака) испуганно прятались в своих комнатах. Краткие минуты семейного мира в этом доме выпадали слишком редко. Наверное, поэтому родители Одри развелись, когда ей было всего шесть лет. «На меня у отца и мамы времени почти не оставалось. Я никому не была нужна, и потом всю жизнь сомневалась, что может быть по-другому», – спустя годы напишет женщина, в которую мужчины влюблялись с первого взгляда и на всю жизнь…
Отец уехал в Лондон. Одри с трудом умолила маму хоть изредка отпускать ее в британскую столицу. Ожидание встречи с отцом растягивалось на месяцы, а само свидание казалось ей слишком кратким. С тех пор Одри стала подозревать, что часы – живое существо, от которого зависит ее счастье. Она не знала, что совсем скоро жизнь ее семьи окажется перед лицом куда более страшных несчастий.
Весной 1940 года Гитлер напал на Нидерланды, и тихий Арнем, где поселились баронесса и ее дети, был объявлен частью Третьего рейха. Особняк ван Хеемстра был реквизирован оккупационными войсками и превращен в немецкий штаб, а их имущество конфисковано. Элла, в молодости не раз бывавшая на сборищах национал-социалистов, стала активным членом антифашистского Сопротивления. Одиннадцатилетняя Одри во всем помогала матери: в ботинках она разносила шифрованные записки для бойцов Сопротивления, во время игры в прятки с братьями раскладывала по дворам антигитлеровские листовки и брошюры, отправляясь «на пикник» в лес, прятала в корзинке еду для пилотов, сбитых фашистами. Старшего брата баронессы, Виллема, фашисты расстреляли на городской площади за организацию взрыва поезда, а ее сына Александра угнали на принудительные работы в Германию. В конце войны Одри чудом избежала участи брата, спрятавшись в заброшенном подвале.
Целый месяц девочка сидела впроголодь. У нее была только буханка хлеба и шесть яблок, – все, что оставалось в корзинке для очередного сбитого пилота.
Она рискнула вылезти из своего убежища, когда услышала канонаду и поняла, что в их городок пришли американцы. Шел 1945-й год. Увидев дочь, баронесса чуть не упала в обморок. «Я была похожа на призрак. В те дни я сказала себе: когда война закончится, я никогда больше не буду ворчать и капризничать, а буду всем довольна», – признавалась Одри впоследствии. Обмен веществ не восстановился у нее до конца жизни – но она действительно никогда «не ворчала и не капризничала».
Совершенно разорившись, семья переехала в Амстердам, и Элла была вынуждена работать то кухаркой, то экономкой, а то и горничной. Вскоре мать и дочь перебрались в Лондон. Именно тогда вместо аристократически-длинного имени Эдда Кетлин ван Хеемстра Хепберн-Растон наша героиня решила именоваться просто Одри Хепберн. Под этим именем она и вошла в историю кино.
Семнадцатилетняя Одри мечтала стать балериной и брала уроки в известной школе Балле Рамбер. Но вскоре девушка поняла, что в балете ей не достичь большого успеха. Она устроилась танцовщицей в респектабельный ночной клуб, где ее яркая индивидуальность не осталась незамеченной. Параллельно она подрабатывала фотомоделью и снималась в крохотных эпизодах в кино. Одри попала на целлулоидную пленку вовсе не потому, что грезила о славе Греты Гарбо, а потому, что нуждалась в деньгах. И с одинаковым усердием она снималась в очередном глупом фильме, в котором предлагали крохотную роль, и рекламировала средства от веснушек или комаров. В плохонькой комедии «Секретные люди» ее увидел американский режиссер Уильям Уайлер – будущий постановщик «Римских каникул».
Время триумфа
Теперь Одри казалось, что время бежит слишком быстро. После выхода «Римских каникул» ее стал боготворить буквально весь мир. Никто не сомневался в том, что она настоящая принцесса, сбежавшая из дворца! Даже английская королева, увидев Одри на одном из приемов, удивленно воскликнула: «Она – одна из нас!» С тех пор ее стали называть «принцессой Голливуда». Компания «Парамаунт» тут же приступила к съемкам романтической комедии «Сабрина», современной версии «Золушки», с участием мисс Хепберн. По сюжету дочь шофера безумно влюблялась в красавца-богача… И Одри влюбилась на самом деле. В пьющего, женатого, многодетного донжуана Уильяма Холдена – своего партнера по фильму.
Актрисе все было нипочем, ей казалось, что только она может понять и спасти Билли от него самого. Репортеры, бывавшие на съемках «Сабрины» и фильма «Париж, когда там жара», где они играли вдвоем, наперебой расписывали пламенные взгляды Хепберн и Холдена, электризовавшие атмосферу на съемочной площадке. Холден обожал Одри, но признался, что из-за перенесенной операции у него больше не будет детей. Они расстались: будущие дети для Одри были дороже собственного счастья.
Через год она вышла замуж за известного актера и режиссера Мела Феррера. С ним она познакомилась в Лондоне, еще до триумфа «Римских каникул». К моменту их встречи его популярность успела несколько потускнеть, Мел метался в поисках нового материала и предложил Одри сыграть вместе с ним в пьесе «Ундина», в основе которой лежала средневековая повесть о любви русалки и рыцаря. Совместная работа необыкновенно сблизила эту пару. Жизненный опыт Мела (он был старше Одри на 12 лет), его солидный творческий багаж стали опорой для начинающей актрисы и молодой женщины. Феррер помог Одри поверить в собственные силы и оградил от общения с жуликоватыми продюсерами, пытавшимися воспользоваться коммерческой неопытностью молодого дарования. Он знал всех и вся в Голливуде и на Бродвее.
Они поженились 25 сентября 1954 года в сказочно красивом швейцарском городке Бургеншток, в маленькой церквушке ХIII века. Посторонних на свадьбе не было, гостей – не более двадцати. Это было совсем не по-голливудски. Сбитые с толку репортеры полагали, что на медовый месяц звездная чета укатила в Италию, а новобрачные, оставшиеся незамеченными, прекрасно провели время в маленьком домике в Бургенштоке. Здесь незадолго до свадьбы Одри обдумывала предложение Мела. Отсюда она послала ему платиновые наручные часы с игривой надписью «Схожу с ума по парню». Эта строчка из популярной песенки означала, что предложение Феррера принято. В эти дни она искренне верила в то, что время теперь будет к ней благосклонно. Мел ласково гладил Одри по голове, и ей чудилось, что неизбывное детское горе от развода родителей, поселившееся в ее душе много лет назад, наконец-то покидает ее, уступая место безмерной любви. Может быть, всему виной была нерастраченная нежность к отцу, которого Мел напоминал ей своей одержимостью и непоседливостью?
Очень скоро молодожены действительно уехали в Италию. Время, проведенное на вилле близ Анцио, оба всегда вспоминали как самое счастливое в своей жизни.
Супруги много читали и обсуждали планы на будущее. Удивительная природа высоких Альбанских холмов благотворно повлияла на здоровье Одри. Печали и тревоги прошлых лет уступили место жадному ожиданию грядущего счастья. Наступившая беременность заставила актрису по-новому взглянуть на свою карьеру. Семейной паре предстояло всерьез позаботиться о своем материальном благополучии, которое оставляло желать лучшего. Мел взял на себя решение финансовых вопросов. Мастерски лавируя при отборе предлагаемых Одри фильмов, он старался достичь максимального паритета между кинематографическим потенциалом роли и обещанным за нее вознаграждением. Но даже при таком взвешенном подходе ему порой приходилось соглашаться и на откровенно слабые предложения.
Годы скитаний
В это время начались долгие скитания супругов по странам и континентам. Мел чувствовал себя как дома не только в Америке, но и в Европе. Подобно Одри, он владел несколькими языками. Мать научила его говорить по-французски, отец-врач, кубинец по происхождению, – по-испански.
Постоянное стремление Одри к семейному уюту заставляло ее создавать свой мирок повсюду, где работа вынуждала ее оставаться надолго. Педантичность, воспитанная в ней матерью, позволяла ей организовать доставку изысканной мебели и необходимой утвари по любому нужному адресу. С помощью картин, ковров, настольных ламп, столового серебра и хрусталя актриса с легкостью превращала невзрачные гостиничные номера в подобие собственного дома.
Работы у нее всегда было предостаточно. Не без помощи Мела она стала одной из самых востребованных и высокооплачиваемых звезд мирового кинематографа. Но жизнь не могла удовлетворить ее полностью: у Одри было все, кроме самого главного: дома и детей. Несколько беременностей, так и не завершившихся рождением ребенка, настолько потрясли актрису, что близкие всерьез стали опасаться за ее психическое здоровье.
В 1959 году, в очередной раз ожидая ребенка, Одри работала в Мексике на съемках фильма «Непрощенная», предполагавшего сцены с верховой ездой.
Отказавшись от каскадера, актриса однажды села на лошадь и тут же оказалась на земле. Перелом четырех ребер, двух позвонков и растяжение лодыжки показались ей полной чепухой по сравнению с вновь утраченной возможностью материнства. В Бургеншток травмированную актрису привезли в состоянии глубокого отчаяния. Она то и дело повторяла: «Не могу понять, почему у меня нет детей?», – а рядом с кроватью лежали розовые и голубые детские вещи, связанные ее руками. Теперь время казалось ей не просто живым существом, а врагом, разрушающим все ее мечты. Она не могла заставить себя есть и курила по две пачки сигарет в день. Находясь в состоянии депрессии, Одри отказалась от роли Клеопатры, и царицу Египта сыграла Элизабет Тейлор за рекордный в то время гонорар в миллион долларов. Она не захотела сыграть Марию в «Вестсайдской истории», и в историю кино в этой роли вошла Натали Вуд. Одри вообще ничего не хотела. Она смотрела и смотрела на циферблат часов, крадущий время ее материнского счастья...
Но небеса подарили ей ребенка. В марте 1960 года в той же часовне, где венчались Одри и Мел, крестили их долгожданного сына. Мальчику дали имя Шон, что означает «Дар божий».
Одри была счастлива, как никогда раньше. А Мел чувствовал, что ему фатально не везет. Он много помогал жене – ее карьера была успешной, его же преследовали сплошные неудачи. После «Войны и мира» критики разругали его князя Андрея в пух и прах, зато Наташу Ростову, сыгранную Одри, признали даже в России. «Завтрак у Тиффани», «Моя прекрасная леди» и «Как украсть миллион» вознесли Одри на вершину голливудского Олимпа. Мела все больше и больше раздражали успехи жены. Ее имя называли в одном ряду с лучшими американскими актрисами, а его награждали издевательским титулом «мистер Хепберн».
Одри делала все возможное, чтобы сохранить брак. «Мое детство закончилось в тот день, когда отец ушел из дома, – признавалась она. – Мама не разрешала мне плакать и скучать по нему. Я так боялась за Шона, что поклялась себе не расставаться с Мелом». Для того чтобы они расстались, понадобились еще пять лет совместной жизни и три неудачные беременности.
Впервые они всерьез поссорились во время съемок мюзикла «Моя прекрасная леди». От роли Элизы Дулиттл Одри не в силах была отказаться. «Нет ни одной другой роли, которую я так хотела бы сыграть!», – говорила актриса. Но съемки мюзикла стали для нее серьезным испытанием. Руководство студии поручило озвучание песен из фильма профессиональной певице Марни Никсон. «Они отняли у меня половину роли!», – рыдала Одри. Мел, всегда умевший сглаживать конфликты со студийными боссами, на этот раз не смог исправить положение. Напрасно он твердил, что Одри просто великолепна и «Оскар» ей обеспечен. Исполнительницы роли Элизы Дулиттл не оказалось даже в списке номинантов на престижную премию.
Одри часто приходилось колесить за мужем по свету. Чего только не снимал и где только не играл Мел за время их совместной жизни! Но все его усилия по-прежнему не давали ожидаемых результатов. Это был рок – Мел лез из кожи вон, а публика неизменно обдавала его холодом равнодушия. Каждая новая работа Феррера становилась поводом для новых разочарований, при этом он бешено ревновал жену к ее успеху. Она же терпела его выпады и упреки, потому что считала мужчиной своей жизни. «Я понимаю, – вздыхала Одри, – как тяжело быть мужем мировой знаменитости и оставаться в ее тени на экране и в жизни. Поверьте, для меня карьера всегда была на втором месте. Главное – это семья».
Успех Хепберн в кино превратил ее в «икону моды». Кадр из фильма «Завтрак у Тиффани», 1961 год
